Еще девчонкой, приезжая к дяде, я бегала к заброшенной церкви, чтобы помечтать. До сих пор люблю это место, но сейчас прихожу сюда, чтобы подумать. Люблю поразмышлять в тишине, и уверена — здесь никто не будет мешать.

Старая небольшая церквушка, окруженная деревьями, когда-то пользовалась известностью среди жителей. Протестанты со всего Сэнтинела проводили в ней дни и ночи. Сейчас они лишь изредка устраивали здесь пения. По рассказам дяди, единственный священник, который жил на соседней с ним улице, пропал без вести много лет назад, а замену ему так и не нашли. С тех пор церковь пустовала.

И вот опять какая-то сила сомнений привела меня сюда. Я села на ступени у входа, обхватила лицо ладонями.

Не могу забыть смерть отца. Боль, обида, горечь — они по-прежнему в моем сердце — давят, мешая дышать. И эти пытки я не в силах остановить. А как хочется, чтобы в одно прекрасное мгновение прошлое перестало висеть надо мной, как топор палача. Из этого один выход — месть. Теперь я знаю убийцу! Иногда внутри вспыхивает такая ненависть, что хочется убить его! А как справиться с вампиром, который в тысячу раз сильнее меня, не знаю. Если невозможно убить, то хотя бы стоит попытаться превратить его жизнь в ад. Вот только как причинить нестерпимую боль существу, которое вряд ли что-то чувствует? Без Кевина в этом деле не обойтись. Когда он узнает слабые стороны моего врага, я непременно воспользуюсь случаем и нанесу удар в самое больное место. Даже у вампиров должны быть слабости.

***

 Вечером, находясь за стойкой бара, я все время поглядывала на дверь, опасаясь, что явится Эндрю и открыто набросится на меня. Но он ведь не такой глупый, чтобы делать это на глазах у посетителей. Я попробовала отвлечься работой, но оторвать взгляд от двери оказалось выше моих сил. Внезапно на пороге появился вампир, однако совсем не тот, кого я опасалась. В темных узких брюках и рубашке с закатанными до локтя рукавами в дверном проеме стоял Кевин, и выглядел сногсшибательно! Я поймала на себе его уверенный взгляд, лишь затем он вошел в бар. Я не могла отвести глаз, смотрела на Кевина и понимала, что он мне безумно нравится. Если бы не грань, что разделяет нас, мы стали бы прекрасной парой. Но различия между нами слишком велики. Мне трудно смириться с его сущностью, ведь он использует людей для своих нужд. Меня воротило от собственной мысли, от правды…

Уловив в полутьме отблеск его улыбки, я смутилась, и это меня расстроило. Когда я начала смущаться?

— Привет. Ты что-то узнал? — спросила я, как только он оказался передо мной.

— Добрый вечер, Кристина. К сожалению пока ничего.

— Тогда зачем пришел? Не хочу, чтобы в бар приходили вампиры, — прошептала я, гневно смотря на него. — Это ведь такое искушение для тебя.

— Кристина, мне не двадцать лет. Я давно научился контролировать голод. И пришел, чтобы увидеть тебя.

Снова хотелось сказать, что я не нуждаюсь в его слежке, но сдержала внезапный порыв.

— Вдруг люди поймут, кто ты, — во мне вспыхнуло беспокойство.

Кевин усмехнулся.

— А что, я слишком выделяюсь из толпы?

— Нет, но все равно не стоит рисковать. Твои глаза… Если присмотреться, можно увидеть блеск. И они ярче, чем у людей.

Кевин улыбнулся.

Необузданное желание поговорить с Кевином острой занозой врезалось в мозг. Я должна узнать его лучше. Он сам пришел — это шанс. Обогнув стойку, я положила ладонь на плечо Кевина. Руку словно опалило, а дыхание замедлилось. И все от одного прикосновения.

— Нужно поговорить, — прошептала я, уверенная в том, что он отлично расслышал.

Соглашаясь с моим предложением, Кевин кивнул. Мы прошли по коридору и оказались у двери кабинета. Он пропустил меня вперед, и сам вошел следом. Мы расположились друг напротив друга. Опять этот пронзительный взгляд, вызывающий приятную дрожь.

— У меня есть немного свободного времени. Хочу узнать что-нибудь о тебе, — попросила я. — Надеюсь, ты не против?

— Что тебя интересует?

— Ну, если ты на самом деле вампир, то сколько тебе лет? — в лоб спросила я, поражаясь своему нахальству. Сейчас он скажет: «триста», и я упаду в обморок.

— Сто сорок девять.

— Вот тебе и мохито[1]! Это я так выражаю удивление, — пояснила я, уловив на его лице недоумение.

— Я запомню. Что еще тебя интересует из моей биографии?

— А ты готов рассказать все? — перешла я в наступление.

— Все, что пожелаешь, кроме одного…

— Кроме того, как стал вампиром? — предположила я и по выражению лица поняла, что попала в цель.

— Да. Не хочу возвращаться к этому. Это слишком личное.

— Ты читал мои мысли. Между прочим, это тоже личное. Расскажи, как тебя обратили, и мы квиты.  

— Мне нравится твоя напористость. — Вздернул брови Кевин и, помедлив, начал рассказ, словно за тем и пришел: — Это произошло в 1861 году. Мне было двадцать пять. В США началась гражданская война… — он сделал паузу. — Я хотел попасть в армию, но… не мог. С рождения страдал неизлечимой болезнью, которая досталась мне от матери. С таким недугом было опасно даже на улицу выходить.  

— Что же это за болезнь такая страшная?

— Гемофилия, — пояснил он. — Это когда у крови низкая свертываемость. Ее невозможно остановить, поэтому мне нельзя было идти на войну. Любое ранение, и я истек бы кровью. Родители с детства внушали мне, что кровь — это моя смерть, обучали на дому, запрещали общаться со сверстниками. Так они пытались уберечь меня от возможных травм. Но когда началась война, я сбежал на фронт. Не хотел всю жизнь просидеть в четырех стенах, так и не познав всех ее привилегий и дарований. Представляешь, тогда кровь была для меня смертью, а теперь она дает жизнь.

На мгновение показалось, что он сказал это с гордостью, словно рад такому повороту судьбы.

— У тебя была семья? — успела вставить я, прежде чем он продолжил.

— Жена, — ответил Кевин. — Мы поженились за месяц до того, как я сбежал в армию. Я хотел доказать ей, что не намерен прятаться за женской юбкой. К сожалению, не учел, что этот поступок так скоро обернется для меня смертью. Смертельно раненый, я лежал на дне окопа в луже крови и прощался с жизнью, которая, впрочем, была для меня адом. Я осознал, что ничего не сделал за прожитые годы, ничего не создал, не почувствовал жизнь, а уже стоял на пороге смерти. Какая глупая и нелепая кончина… Тогда я бы отдал все, чтобы только выжить. Я чувствовал, как капля за каплей меня покидала жизнь и понимал, что скоро не сумею сделать вдоха. Смирился с судьбой и в последний раз открыл глаза, чтобы посмотреть в чистое небо. Но увидел мужчину. Последнее, что помню — его лицо. Я проснулся в кровати с непреодолимой жаждой. Как оказалось — жаждой крови.

— А ты видел ее… жену после того, как стал…

— Нет, мы больше не встречались, — Кевин отвел глаза, словно пряча боль, которую я могла в них увидеть.

— Я сохраню твою тайну, — улыбнулась я уголками губ. — Скажи, а человеческая кровь дает силы больше, чем животная?

— Да. 

— И ты тоже питаешься…

— Нет, я свободен от этого. Кровь людей для меня запретна.

— Тогда как ты читаешь мои мысли?

— Уже не читаю.

— Как это?

— Понимаешь, любой вампир хоть когда-нибудь да пробовал кровь человека.  И я не исключение. Но с недавних пор я перешел на кровь животных, поэтому постепенно мои способности ослабевают. Так что не волнуйся на счет этого — теперь твои мысли для меня такая же тайна, как и для людей.

Но что-то в словах Кевина не давало покоя. Он будто сказал это для того, чтобы я не чувствовала себя скованно в его присутствии. Множество вопросов крутились на языке, но ни один задать не удалось. В кабинет вошел Дуайт.

— Простите, что помешал. Простите, — извинился он, оценивающе поглядев на Кевина. — Кристина, ты срочно нужна Кейт.

— Я сейчас подойду.

 Что ж, у нас с Кевином еще будет время обо всем поговорить.